Вы провели масштабное исследование российских мигрантов, посвященное роли семьи в адаптации в новой стране. Какие ключевые выводы удалось получить?

Наше исследование показало, что семья играет большую роль в адаптации российских мигрантов в новой стране. Мы опросили россиян, уехавших из России в разные страны после февраля 2022 года, и оказалось, что более половины из них эмигрировали со своими семьями. В основном это достаточно молодые люди — от 25 до 45 лет, многие из которых имеют детей или планируют их завести в ближайшем будущем.

Удивительно, что среди всех эмигрировавших россиян доля семей с двумя, а иногда тремя детьми оказалась выше ожидаемой. Однако именно в Казахстан семьи с детьми переезжали реже, чем в среднем в другие страны. Согласно нашим данным доля мигрантов-россиян с детьми в Казахстане примерно в полтора раза ниже, чем тех, кто приехал без детей. Возможно, это связано с безвизовым режимом с Россией и близостью к российской границе, что сделало Казахстан привлекательной страной для экстренной миграции. В то время как с детьми, в основном, переезжали те, кого релоцировал работодатель, или те, кто нашел новую работу за рубежом. Обратите внимание, что мы говорим об относительном, а не абсолютном количестве семей с детьми. То есть в натуральном выражении семейная миграция в Казахстан также весьма велика.

Очевидно, что у людей с семьями и тем более с детьми больше задач в новой стране, а значит, и сложностей больше. Можно ли говорить, что семья облегчает интеграцию?

Да, мы увидели, что дети играют ключевую роль в формировании социальных связей в новой стране. Сравнивая количество социальных связей российских мигрантов и тех россиян, кто остался в своей стране, мы увидели, что у мигрантов с детьми их больше, чем у ровесников в России, что, скорее всего, связано с необходимостью организовывать в новой стране не только свой быт, но и быт ребенка. Таким образом, получается, что наличие детей ускоряет формирование социальных связей, поскольку родители вынуждены активнее взаимодействовать с обществом для решения вопросов образования, медицины, досуга и других нужд ребенка. То есть ребенок становится своего рода пуш-фактором ускоренной интеграции. Но, с другой стороны, эмиграция с детьми сопряжена с большими трудностями. Необходимость обеспечить ребенку комфортные условия жизни, обучения и адаптации часто становится не только серьезным ограничением при выборе новой страны, но и препятствием дальнейшей смены страны проживания.

Каковы основные различия в адаптации между одинокими мигрантами и людьми с семьями?

Семьи с детьми, причем с детьми любого возраста, демонстрируют более высокий уровень доверия и открытости к обществу по сравнению с одинокими мигрантами. Уточню, что уровень доверия — это классический индикатор формирования социальных связей в обществе. Когда я спокойно себя чувствую и в целом открыт, то готов общаться с другими людьми. Но говоря об интерпретации полученных выводов, мы понимаем, что доверие может быть связано с личными качествами тех, кто решился на эмиграцию с детьми, а не с необходимостью активно формировать социальные связи для решения повседневных задач.

Расскажите подробнее о том, как наличие детей у мигрантов влияет на формирование социальных связей. Играет ли роль возраст детей?

Да, возраст детей играет важную роль. Наличие детей, особенно младенцев до трех лет, существенно увеличивает количество социальных связей мигрантов. Это, вероятно, связано с большей необходимостью решать бытовые и медицинские вопросы малышей, а также с потребностью в обмене опытом с другими родителями. Младенцы становятся важным фактором вовлеченности в русскоязычные сообщества мигрантов, поскольку молодым родителям требуется много поддержки и информации, особенно, если это их первый ребенок. Старшие дети, особенно те, кто посещает школу, где обучение идет на местном языке, не только быстрее интегрируются сами, но и способствуют ускорению интеграции всей семьи в сообщество принимающей страны. Через образовательные учреждения и детские социальные активности родители зачастую вынужденно начинают устанавливать связи с местным населением, что ускоряет их социальную интеграцию.

Существует ли разница в интеграции между мужчинами и женщинами среди мигрантов с семьями? Какие факторы объясняют такие существующие различия?

Мы видим, что женщины независимо от наличия детей более открыты и больше общаются с другими людьми в новой стране и онлайн, и офлайн. Они чаще взаимодействуют с местным сообществом, решая прикладные вопросы, такие как образование детей, медицинская помощь и интеграционные программы. Наличие таких программ (например, в Германии, Финляндии) оказывает значительное влияние на успешную адаптацию: они помогают выучить язык, понять правила жизни в новой стране, найти знакомых или работу, что особенно важно для неработающих супругов. Мужчины, как правило, сосредоточены на финансовом обеспечении семьи, что делает их вклад в интеграцию не таким заметным, но не менее важным.

Применительно к странам Центральной Азии наблюдается меньший процент женщин-мигрантов. Исследования, в том числе и наше, показывают, что семьи, первоначально переехавшие в бывшие советские республики, часто повторно мигрируют в Европу или США. Это может быть связано с языковым фактором: многим семьям проще изучать немецкий или английский языки, ведь они кажутся более универсальными и применимыми, чем, например, казахский или грузинский.

А еще мы заметили, что миграция часто приводит к разводам. Предполагаю, что это может быть связано с профессиональной неопределенностью неработающего супруга. Кроме того, стресс, проблемы с образованием детей и отсутствие программ поддержки значительно усложняют процесс интеграции, поэтому часто в парах появляются разногласия и, как следствие, они приходят к решению о разводе.

Каковы ваши планы по продолжению исследований в этой области?

Мы будем продолжать исследование, так как процессы миграции и интеграции все еще активно происходят несмотря на возможное снижение интереса к этой теме. В связи со сложностью сбора данных через опросы мы планируем перейти к анализу социальных сетей. В будущем с помощью данных из соцсетей мы планируем изучать информационные потоки, которыми обмениваются мигранты, чтобы выяснить, как формируются (и формируются ли) диаспоры, а также насколько успешно мигранты интегрируются в принимающее общество. Этот подход обещает быть более репрезентативным, поскольку охватывает больший объем данных, выявляя неожиданные аспекты, которые невозможно учесть в традиционных анкетах.