Аналитики связывают это с полной перестройкой экономической и товарной географии в мире в связи с резким обострением политической ситуации.
Один пояс — много путей. Соглашение о сотрудничестве, заключенное до пандемии, прежде всего было направлено на формирование договорно-правовой базы между ЕАЭС и КНР и на тот момент еще играло по правилам ВТО. В нем предполагалось решать вопросы торговой защиты, согласовывать санитарно-фитосанитарные меры, технические барьеры в торговле, таможенное сотрудничество, электронную коммерцию, вопросы интеллектуальной собственности, государственных закупок, конкуренции, развивать отраслевое сотрудничество и пр. Кроме того, предусматривалось создание институтов торгового и отраслевого сотрудничества с КНР. Учреждался и совместный комитет, призванный контролировать имплементацию подписанного документа. Соглашение было выгодно обеим сторонам. Для находящихся под перманентными санкциями России и Беларуси это был толчок к развитию товарооборота с Китаем, для членов ЕАЭС Кыргызстана и Армении — допуск к возможностям рынка Поднебесной, для Казахстана — более тесное сотрудничество с КНР. Для самого Китая, реализующего глобальную стратегию «Один пояс — один путь», налаживание и упрощение товарооборота и таможенного оформления (в первую очередь транзитного) увеличивало конкурентоспособность его товаров на мировом рынке. По мнению экспертов Евразийской организации экономического сотрудничества (ЕОЭС), в Китае и у других «драконов Юго-Восточной Азии» формируется новая, более эффективная по сравнению с традиционной американо-европейской социально-экономическая система, адекватная требованиям нового технологического уклада. КНР становится мировым лидером таких перспективных отраслей, как альтернативные источники энергии, биотехнологии, новые поколения информационных технологий, производство высококачественного оборудования, современных материалов, автомобилей на альтернативных видах топлива, энергосберегающих и экологически чистых технологий, технологий повышения коэффициента использования энергии и обеспечения безопасности энергоснабжения и пр. Но для этого Поднебесной требуются надежные и безопасные логистические маршруты переброски товаров на Запад, которые ему могут обеспечить как раз страны ЕАЭС. Аналитики Высшей школы экономики отмечали, что соглашение позволило улучшить условия доступа товаров на взаимные рынки путем имеющихся в нем норм по упрощению торговых процедур, повышению уровня транспарентности, а также повышению уровня взаимодействия по всем сферам торгового сотрудничества. Документ носит непреференциальный характер и не предполагает автоматического снижения торговых барьеров. Однако он дает возможность адресного снижения барьеров при входе на китайский рынок для заинтересованного бизнеса стран ЕАЭС и повышает прозрачность регулирования. Кроме того, бизнес через Евразийскую экономическую комиссию сможет решать спорные вопросы с китайской стороной.
Председатель президиума Генерального совета ЕОЭС Игорь Рыбаков считает, что, «стремясь к превосходству над конкурентами, надо выбирать в партнеры лучших: либо тех, кто является бесспорными технологическими лидерами и может поставить самое передовое оборудование, либо тех, кто обладает очевидной сверхмотивацией и способен к совместному росту». Для КНР выбор был очевиден — она выбрала перспективу налаживания торгово-экономических отношений с соседями. Последние пять лет подтвердили правоту китайцев.
Двойной обгон. До подписания соглашения Китай занимал второе место среди внешнеторговых партнеров государств ЕАЭС (13,6% от совокупного товарооборота), значительно уступая коллективному Евросоюзу (48,9%). Сказывались инерция прошлых лет и привязанность стран бывшего СССР к «коллективному Западу». Тем не менее доля продукции КНР на рынке ЕАЭС постоянно росла. С 2014 года (старт масштабных санкций в отношении России), согласно данным департамента статистики ЕЭК, торговый оборот между Евразийским союзом и Поднебесной увеличился на 14% и составлял порядка 100 млрд долларов ежегодно.
«Я думаю, что в будущем можно стремиться к созданию зоны свободной торговли, — говорил в одном из интервью в самом начале пандемии в 2019 году экономист Юрий Кофнер, эксперт Евразийского сектора ЦКЕМИ НИУ ВШЭ, ассоциированный научный сотрудник Сколковского института исследований развивающихся рынков. — Сейчас страны ЕАЭС к этому не готовы. Как известно, себестоимость производства в КНР по многим товарным группам гораздо ниже, и, соответственно, евразийские производители не могут быть конкурентоспособными по сравнению со своими китайскими коллегами. Цель ЕАЭС — создать внутренний рынок, ареал, где можно развивать собственное производство и потом выходить на рынки третьих стран. А если сейчас мы снова открываемся, будь то для Китая или для ЕС, то смысл этой интеграции теряется».
Временный поверенный в делах России в КНР Иван Желоховцев также считал, что соглашение о зоне свободной торговли — это следующий этап, который потребует дополнительных переговоров, синхронизации процессов в ЕАЭС и в Китае: «Сейчас идет работа по созданию цифровых коридоров, введению электронной сертификации на товары. Проводятся консультации с соответствующими органами КНР о дальнейшем упрощении торговых процедур». В декабре 2021 года состоялось второе заседание совместной комиссии, на котором обсуждался ход подготовки дорожной карты по реализации соглашения между ЕАЭС и КНР. Одновременно стороны продолжили диалог о применении мер торговой защиты, рассмотрели вопросы конкуренции, технических барьеров в торговле, таможенного сотрудничества и упрощения процедур торговли. Процесс шел небыстро, хотя и поступательно. Однако в последние несколько лет ситуация резко активизировалась. С началом СВО и обострения политического кризиса вокруг Тайваня руководители России и КНР конкретно обозначили свою позицию по значительному росту товарооборота. По данным Федеральной таможенной службы РФ, торговый оборот Китая и России в 2022 году увеличился на 29,3% к предыдущему году и достиг рекордных 190,3 млрд долларов, что вдвое выше, чем за пятилетний период до вступления в силу «Соглашения ЕАЭС — КНР». Экспорт товаров из Поднебесной в Россию, во многом заместивший на отечественном рынке западную продукцию, вырос на 12,8% (до 76,1 млрд долларов), а импорт из России — на 43,4% (до 114,1 млрд долларов). Это самый значительный среди всех основных торговых партнеров Китая рост (для сравнения: оборот КНР с Сингапуром увеличился на 23%, с Канадой — на 17%). По итогам прошлого года на долю России пришлось 3% совокупного товарооборота КНР со всеми странами.
Таким образом, Россия как лидер ЕАЭС потянула за собой весь поезд евразийского партнерства в процессе наращивания торгового оборота между «постсоветским альянсом» и Поднебесной. Эта тенденция обещает сохраниться и в нынешнем году.
