Перед концептуальной развилкой
Можно ли спустя довольно непродолжительное время существования Евразийского экономического союза говорить о том, что у этого альянса появились некие уникальные особенности, которых нет у других подобных блоков? В чем состоят черты сходства и различия между ЕАЭС в его нынешнем составе и иными межстрановыми интеграционными проектами: АСЕАН, НАФТА и проч.?
Главное отличие ЕАЭС от других международных экономических интеграционных структур заключалось в том, что он уже базировался на относительно прочном фундаменте и имел опыт экономических и социальных отношений между странами-участницами. Опыт был неоднозначным, но он был. Это создавало возможности для более высоких форм интеграции и формирования общеевразийских механизмов в самом начале процесса. Другой особенностью являлись личные дружественные отношения лидеров государств: Владимира Путина, Нурсултана Назарбаева и Александра Лукашенко.
Какова, по вашему мнению, судьба СНГ в связи с развитием ЕАЭС? Стоит ли ожидать, что в обозримом будущем Содружество будет распущено за ненадобностью?
Конечно, СНГ себя изжил. Окончательный «развод» постсоветских государств состоялся еще к 2008-2010 гг. Однако ни одна из стран-участниц Содружества не готова сделать решительный шаг и первой заявить о роспуске данного объединения. К тому же как некая нейтральная площадка для обсуждения общих и двусторонних проблем СНГ все еще востребован.
У ЕС период бюрократического становления занял более 25 лет, у ЕАЭС есть возможность существенно сократить этот промежуток. Проблема в том, что для ЕАЭС период «слаживания» и «подгонки» выпал на крайне сложное в политическом и геоэкономическом отношении время.
Так что формально Содружество может просуществовать очень долго, периодически будучи востребованным для текущих политических обстоятельств, например для урегулирования кризисов или демонстрации поддержки тому или иному лидеру. Но серьезной роли ни в глобальном контексте, ни в развитии Евразии эта структура играть не будет. Для нее просто исчезла повестка дня.
Значение политической надстройки
Российское руководство не раз заявляло, что ЕАЭС не является политическим союзом. Между тем в экспертном сообществе присутствует мнение, что рано или поздно Евразийскому союзу придется доводить интеграцию до политического уровня, как произошло в случае с Евросоюзом. Какова ваша позиция по данному вопросу?
Позиция руководства России была оправданной, поскольку идеи политической интеграции в весьма жесткой форме отвергали практически все страны. Даже один из главных идеологов ЕАЭС Нурсултан Назарбаев однозначно негативно высказывался по этому поводу. Россия же преследовала цель сохранить хоть какие-то механизмы экономической интеграции. Но всему есть своя цена. Отсутствие даже минимальных инструментов политической интеграции крайне негативно проявило себя в 2013-2016 годах, когда против России вводились санкции и она подверглась жесткому давлению со стороны Запада.
А какие меры нужно предпринять в рамках ЕАЭС во избежание таких инцидентов, как «торговая война» между Россией и Беларусью в начале нынешнего года? Сыграли ли принципы и институты Союза какую-то роль в купировании этого конфликта?
Для формирования полноценного многостороннего экономического механизма главные ингредиенты — время и институционализация. Без действующих бюрократических (в лучшем смысле слова) институтов никакое экономическое объединение работать не будет, а будет лишь занимать определенное операционное пространство, мешая деятельности национальных органов государственной власти.
Такой период бюрократического становления нужно просто пережить. У Евросоюза он занял более 25 лет, у ЕАЭС есть возможность существенно сократить этот промежуток «слаживания», но избежать его невозможно. Проблема в том, что для ЕАЭС период «слаживания» и «подгонки» выпал на крайне сложное в политическом и геоэкономическом отношении время, когда фактически не существует оптимальной модели построения подобного союза, на которую стоит ориентироваться.
Новый уровень востребованности
Каковы, по-вашему, приоритеты нормативной интеграции в рамках сегодняшней архитектуры ЕАЭС?
Очевидно, что главная задача — повышение эффективности бюрократического процесса в рамках ЕАЭС. Нельзя допустить деградации того, что уже достигнуто. Необходимо создать устойчивый и политически статусный блок проектного управления, через который следует запустить хотя бы часть ранее приостановленных проектов в реальном секторе экономики. Решение этих, казалось бы, бюрократических задач способно вывести Союз на новый уровень востребованности со стороны политического руководства и экономических элит государств-участников.
Вопрос ведь не в том, что ЕАЭС нужен и важен, а в том, что во всех странах Союза представители политических и экономических верхов спрашивают себя: а необходим ли данный альянс для решения задач, которые стоят перед нами сегодня и будут стоять завтра? Или же мы можем решать их за счет национальных и двусторонних инструментов?..
Конечно, окажется печально, если потенциал ЕАЭС будет использоваться только для обеспечения транзитной торговли. А это вполне реальная перспектива при осуществлении глобальных логистических проектов. Но такой сценарий неизбежен, если элиты стран Новой Евразии сами не дозрели до концепции новой индустриализации. По-хорошему ЕАЭС нужен стратегический план развития, который был бы сконцентрирован именно на проектах в реальном секторе и формировал вектор усилий и организационного, и экономического характера.
А когда можно говорить о возможности создания единой валюты ЕАЭС?
Скажем так: сейчас шансы на единую валюту в ЕАЭС выше, чем два года назад. Только это может и не быть классическая валюта с банкнотами и монетами — давайте отойдем от стереотипов. Это может быть общая криптовалюта и некая система взаимных безналичных расчетных и инвестиционных инструментов. Но для современного мира это в любом случае окажется полноценной валютой.
Главное отличие ЕАЭС от других международных экономических интеграционных структур заключалось в том, что он уже базировался на относительно прочном фундаменте и имел опыт экономических и социальных отношений между странами-участницами. Опыт был неоднозначным, но он был.
Потребность в таком инструменте растет. Умные люди в Евразии понимают: надвигается финансовая буря глобального масштаба, и нужны серьезные механизмы, чтобы защитить свою экономику. Контроль и сохранение стабильности финансовых потоков — львиная доля задач по сохранению политической стабильности. И, естественно, государствам Евразии, как минимум государствам ЕАЭС, необходима совместная политика в этой области: слишком уж сильны деструктивные процессы и слишком глобальны грядущие изменения.
Сквозь призму конфликта с Западом
Какое воздействие на евразийскую интеграцию оказывают антироссийские санкции? Как вы оцениваете антисанкционный эффект от участия в ЕАЭС для экономики РФ?
Антироссийские санкции оказывают значимый негативный эффект на евразийскую интеграцию. Они являются жестким, прежде всего политическим, ограничителем развития. В текущем режиме отношения в рамках ЕАЭС существуют вполне нормально, торговые связи мало подвержены санкционному воздействию, но стратегическое планирование, конечно, страдает.
Сотрудничество с Россией и российские предложения о развитии ЕАЭС рассматриваются, естественно, сквозь призму конфликта с Западом и тех ограничений, которые ЕС и США ввели на экономическое взаимодействие с Москвой. Отрицать это бессмысленно.
В недавнем прошлом Россия довольно активно участвовала в работе по созданию еврорегионов, прежде всего вдоль границы с Украиной. Имеет ли это начинание будущее в рамках ЕАЭС?
Концепция еврорегионов являлась неплохим дополнением к политическому партнерству между различными странами. А если нет партнерства, то и базы для еврорегионов не существует. Другой вопрос, что данная концепция могла бы быть реализована во внутренних регионах Евразии и между странами ЕАЭС — конечно, учитывая определенную их специфику.
Если еврорегионы перестают считаться актуальными на западных границах России, то ничто не мешает попробовать применить эти же принципы на юге и юго-востоке страны. Тем более что возможности есть, например в Волгоградской области РФ и сопредельных областях Казахстана. Это был бы весьма полезный опыт, который, думаю, со временем окажется востребован и в более широком контексте. ||
Досье | Дмитрий Евстафьев Окончил Московский государственный университет (Институт стран Азии и Африки) по специальности «история», в 1993 г. защитил диссертацию кандидата политических наук в Институте США и Канады РАН на тему «Политика США в конфликтах низкой интенсивности в 1980-х — начале 1990-х гг.». В настоящее время — профессор факультета коммуникаций, медиа и дизайна департамента интегрированных коммуникаций НИУ ВШЭ. В 2013 г. опубликовал книгу «Интегрированные коммуникации как глобальная реальность XXI века. 500 тезисов об интегрированных коммуникациях». Автор десятков научных и публицистических статей, посвященных международным отношениям, проблемам мировой и российской экономики, глобальной безопасности.
